Говорят, хорошие вещи ночью не делаются. Темное время суток просто не подходит для чего-то созидательного. Темные августовские сумерки были черны как смола - луна выродилась в ничто. Хотя разобрать это было сложно из-за густых и тяжелых облаков, затянувших небо с самого заката. Порывы ветра, обычно стихающие под вечер, упрямо  трепали верхушки желтеющих деревьев, срывали листву и гнали её по подложке леса.
Нил Бишоп, смотритель заповедника, стоял на крыльце своего дома, одновременно  служащего ему и офисом, и курил, щуря один глаз от едкого дыма. В ночном воздухе пахло скорым дождем, а невнятный рокот в небесах обещал еще и молнию — довольно  странную погоду для этого времени года. Мужчина недовольно поморщился, когда очередной порыв ветра принялся раскачивать светильник, подвешенный под козырьком крыльца.
- Деревьев наломает, - процедил он сквозь зубы. Разговаривать самому с собой для Бишопа не было чем-то из ряда вон выходящим. Такое поведение вполне оправдано в отсутствие живых собеседников. Буря действительно обещала быть сильной. Но поваленные деревья волновали его меньше, чем разрушения, которые могут произойти в городе. Если оборвет провода, ему, возможно, опять придется запускать генератор. Но стоило ему только  подумать об этом, как свет действительно моргнув и потух, погружая поляну перед домом смотрителя в темноту.
Бишоп выругался и вернулся в дом за фонарем.

Когда первый разряд молнии добрался до земли, с треском и искрами рассекая воздух, лес на мгновение озарился светом так ярко, что было больно глазам. Удар пришелся не в вершину дерева и даже не в его ствол, как можно было бы  предположить по науке. Молния впилась в самый центр голого пня, похожего на стол, и словно впиталась в  него, как вода в сухой песок. А в наступившей темноте человеческий глаз бы даже и не уловил, как от пня Неметона заструилась черная взвесь. Легкая, словно пыль, она, однако, не  спешила оседать на листву, а кружила вокруг останков дерева, концентрируясь и чернея, обретая уже видимый силует. Раскат грома, как всегда запоздавший, укрыл от слуха и громкий вздох, которым сопровождалась эта пляска.

Шататься по лесу в такое время явно не лучшая затея, но Бишоп делал это не из праздной лени. Небольшая подсобка в отдалении от дома была тем местом, где помимо инструментов он держал и электрогенератор. Мужчина успел дважды попытаться завести мотор, но тот только затравленно булькал, убивая надежду на корню. Прежде чем попытаться в третий раз, Бишоп заставил себя оглянуться на темный дверной проем позади себя, где, как ему показалось, что-то шевельнулось. В следующую же секунду, его словно проглотил рой черной мошкары.

Генератор заработал. Ровный гул мотора стих немного, когда Бишоп закрыл дверь в  подсобку и зашагал обратно к дому под начинающимся ливнем. Никакой спешки в его  движениях не было, даже не смотря на то, что одежда его промокла почти мгновенно. Он добрался до дома и при свете фонарика переключил рубильник в щитке, переводя дом на  аварийное питание. Свет на крыльце снова зажегся, освещая сплошную стену дождя, а сам мужчина так же спокойно и ровно вошел в дом. На крыльце под тяжелыми каплями осталась размокать почти полная пачка сигарет.