“ Мне скучно, Стайлз ”                                                                                                      “ Ты скучный... ”
                                                                  “ Стайлз... ”
“ Очень, очень... Скучно ”

                             “ Стайлз... ”                                                                              “ Стайлз... ”

                                                                                                                                               “ Ответь мне, Стайлз... ”
                                               “ Что же ты молчишь?.. Стайлз... ”
                                                                                                                       
                                                                                                                   “ Стайлз... ”                                       
“ Давай сыграем? ”

           “ Раз, два...”                                                             “ Стайлз... ”   
                        “ ...три, четыре... ”
                  “ ...пять ”                                                                                                                                    “ Стааайлз... ”                                                                                                 
                                                    “ Пришло время.... Убивать ”

Стайлз выныривает из сна резко, как из под воды... Из под толщи гнилого, вонючего болота: вязкого, холодного месива, обездвиживающего и давящего на грудь. Чем больше дергаешься - тем сильнее тебя засасывает, затягивает в ледяное, черное Ничто.
Стайлз хрипит и глотает воздух, будто всего секунду назад его душили.
Душили?.. Или, может быть, душил он.

                                                                                                                                          “ Стааайлз... ”

Стилински яростно жмурится и сильно, жестко дергает себя за торчащие в разные стороны волосы.
Проснись... Проснисьпроснисьпроснись, проснись, чет бы тебя подрал!
Потому что он знает - это только сон, гребаный "привет" из прошлого, вставленный в персональный плейлист персональных ночных кошмаров одного конкретно взятого неудачника. Стоит только закрыть глаза - невидимая рука нажимает кнопку "play" и...

“ Ты скучный, Стайлз... ”
                                                                        “ Давай развлечемся ”                                                      “ Это не вопрос ”   
                                                    “ Будет весело, обещаю ”   
                            “ Раз, два... ”
“ ...три, четыре... ”                                                                                                                     “ Пять... ”
                                                                                                                 
                                                                                                                                            “ Я убью твоих друзей ”
                                                                            “ Убью их всех... Стайлз ”           

Это не в рифму.
                             “ Зато весело! ”
“ Правда, Стайлз? ”
                                                                                                                                                             “ Стааайлз... ”

Почему чокнутую адскую тварь называли лисицей? Это все равно что назвать Альфу Питера, к примеру, Кокер-спаниелем. Стайлз уверен, что Ногицунэ - не лиса, кто бы и что там ни говорил. Он - страх. Он - ночной кошмар. Маньяк, ублюдок... Кто угодно, но не лиса, потому что, окей, Стайлз видел Киру. Стайлз знает Киру. И Юкимура - лиса, стопроцентная. Самая настоящая лиса, натурпродукт.
Ногицуне далек от Киры так же, как Скотт далек от логики. У забинтованного ублюдка нет своего лица. Не было...
Теперь у Ногицунэ карие глаза, глупый вздернутый нос и куча злоебучих родинок.
У Ногицунэ лицо Стайлза.

Даже если никто не признается, даже если все молчат, они все равно боятся. Не Стайлза, нет. Они боятся, что это не Стайлз. Потому что Скотт смотрит на него иногда... Изучающе. И это пугают. Раньше Скотт изучающе смотрел только на учебник по тригонометрии, и то, больше с отчаянием, чем с желанием понять. Сейчас он смотрит на Стайлза так, будто пытается найти в нем это - сумасшедшую, проклятую тварь, убившую его любимую девушку, угрожавшую смертью его матери... Всему, что МакКоллу было дорого.
Стайлз отдал бы многое, чтобы друг перестал на него смотреть так.
Лучше бы он не смотрел вообще.

Малия смотрит с беспокойством (и, простигосподи, любопытством). Малия просто не понимает - она все еще дикая, где-то там в своей голове. Но она теперь еще и человек, самостоятельный, и поэтому Стилински ей не нужен так же сильно, как раньше. Малия теперь Скотта. В стае Скотта.

Кира смотрит с сочувствием. Она же лисица. Она так думает... Она думает, что понимает Стайлза. Но, на самом деле, Кира боится стать такой же, как Стайлз. Она так и говорит: "если я стану такой же как ты - проследи за тем, чтобы они убили меня". Она имеет ввиду Ногицунэ... Наверное. По крайней мере, Стайлз надеется на это. Украдкой от Скотта Кира спрашивает, что чувствовал Стайлз, когда был одержим древним духом...

“ Силу, Стайлз... ”                                                                                                                              “ Власть, Стайлз... ”
                                                                                         “ Безграничные возможности... ” 

                              “ Желание причинять боль... ”

Боль. Все, что чувствовал Стайлз с Ногицуне - это боль.

Лиам... Ну, Лиаму просто плевать, потому что Лиама не заботит никто, кроме него самого (и, может быть, Скотта). Эгоистичный маленький засранец. Он нравится Стайлзу больше всех.

Когда дурнота с привкусом болотной тины отступает, Стайлз еще какое-то время неподвижно сидит на кровати. Потом растирает лицо ладонями, тихо материться и спускается вниз, даже не пытаясь быть тихим.
Он намеренно стучит босыми пятками по ступеням - пустой дом наполняется призраками жизни. Стайлзу все еще страшно оставаться одному. Хотя, казалось бы, с какой стати? Он столько раз был почти_мертв, что, пожалуй, чувство страха должно было атрофироваться. Но это другое...
Стайлз мог бы рассказать об этом "другом" все. Он мог бы написать рассказ. В пяти томах. О том, что отличает одержимость от, казалось бы, неминуемой смерти. Стайлз сжег бы все пять томов в ржавом мусорном баке на заднем дворе. Потому что умирать самому легче, чем убивать.
Стайлзу, возможно, проще убить себя, чем кого-то.
Только Скотт этого не понимает.
Скотт боится Ногицунэ больше, чем Стайлз.
Поэтому Скотт всегда будет искать в лучшем друге - бывшем лучшем друге - злого духа.
Стайлз знает, Стайлз сам ищет его в себе... Не может не искать.

Вода из под крана ледяная и отдает металлом. Стилински невольно передергивает плечами, он знает, что этот привкус далек от металлического привкуса крови, но блядское воображение не так просто убедить в этом. Он выпивает весь стакан почти залпом и снова зажмуривается. После кошмаров всегда тяжело просыпаться. Но еще тяжелее - не спать вообще. Отец прощает Стайлзу прогулы, потому что понимает - Стайлз не глупый, Стайлз берет задания и выполняет их на "превосходно", потому что... Да, Стайлз очень неглупый. Но он был бы умнее, если бы просто отпустил все это дерьмо. Это шериф тоже прощает своему сыну.
Скрип двери такой тихий, что его почти неслышно за шумом воды. Но Стайлз слышит. С некоторых пор он слышит все, даже, на самом деле, не прислушиваясь. Он как гребаный сталкер самого себя - ему нужно обить порог и подоконники рябиной, посыпать сверху солью и спать с ножом под подушкой, но тогда отец точно сдаст его в Дом Айкена. Снова... Стайлз не хочет в психушку, нет, спасибо.
- Папа?.. - он осматривается по сторонам в поисках чего-то, что сошло бы за оружие.
Честно говоря, вряд ли даже нож может спасти от какой-нибудь сверхъестественной твари, если таковой вздумается заглянуть в дом Стилински. В конце концов это же Бейкой Хиллс - самый настоящий Монстрленд. Тут неожиданные визитеры вполне могут иметь дурную привычку обрастать шерстью и жрать людей. Где вы еще, черт возьми, можете увидеть такое?
Сжав негнущимися пальцами рукоять кухонного ножа для ферзировки томатов (чтоб вы знали, это такой маленький ножичек с лезвием в три с лишним дюйма, одним словом, не лучшее оружие против неведомой хуйни) Стайлз решительно делает шаг в сторону холла. Его решительность сильно преувеличена и довольно забавно смотрится в сочетании с почти четырьмя дюймами стали, предназначенной для фигурной нарезки овощей, но Стайлз привык выглядеть глупо, если уж на то пошло. В этом его преимущество - никто не воспринимает всерьез долговязого парня с битой, словесным поносом и отсутствием прямой связи между языком и мозгом. Кстати о бите... Конкретно сейчас Стайлзу с ней было бы намного спокойнее.
В коридоре темновато для полудня и больше не слышно ни звука. Хотя Стайлз может поклясться, что слышал еще и голос. Тихий-тихий и какой-то неразборчивый. Женский голос.

Только не кричи...

                                                      “ Не кричи, Стайлз... ”
“ Бесполезно, Стайлз... ”                                                                                                            “ Они не слышат тебя... ”
                           
                                        “ Тебя никто не слышит... ”

“ Только не кричи... ”

Если бы Стайлз мог, он был заорал. Он бы заорал так, что услышал бы даже шериф в патруле на другом конце города. Все оборотни округи сбежались бы к дому Стилински, и, возможно, из Китая позвонили бы, чтобы попросить перестать орать, но, по какой-то злой иронии, Стайлз не может выдавить из себя ни звука. Он только сильнее сжимает ножик в теперь дрожащих пальцах и... Окей, он даже не мигает.
Одно дело - кошмары. Они во сне, они - только во сне, но так... Так не бывает даже в кошмарах.
Сон во сне?.. Кошмар наяву?
Стилински делает шаг назад. Осторожный, поразительно неуверенный для человека, держащего в руках... Ну, допустим, оружие. Он отступает до тех пор, пока не упирается спиной в перила ведущей на второй этаж лестницы.
Эллисон не изменилась - это первое, что приходит в голову. А следом: конечно, она ведь мертва, идиот, почему она должна меняться? Мертвые не взрослеют. Мертвые не... Мертвые навещают своих убийц, чтобы свести их с ума?
- Это не ты... - Стайлз поджимает губы. Ему стоит неимоверных усилий - впервые в жизни! - произнести даже это. Возволнованный, напуганный, да какой угодно Стайлз несет чушь с головокружительной скоростью. Обычно. но не сейчас. Сейчас Стилински может поклясться, что не вспомнил бы и половины тех слов, которые обычно крутятся в его голове.
А видение, между тем, бьет по самому больному.
Ну конечно, уж оно-то точно знает, куда надо бить.

Ты же Стайлз, верно?..

“ Это ты, Стайлз, это все твоих рук дело... ”                                     “ Ох, Стайлз, что же ты натворил... ”
                                                     
                                “ Я говорил, что убью их, помнишь?.. ”
                                                                                   “ Так вот, я передумал. Это ТЫ убьешь их всех... ”
“ Начнем? ”

- Это не можешь быть ты... Пожалуйста.