Природа еще радовала глаз зеленью и теплыми ночами, и все же, истекающие дни августа походили больше на жалкую пародию лета. В воздухе уже появился горьковатый привкус осени, верхушки самых пушистых деревьев с тоненькими стволами и нежной листвой подернулись золотыми пеструшками, словно голова - первой сединой. И редкие золотистые листья, которые нет-нет да сорвутся на какой-нибудь из идеальных изумрудных газонов, заставляли гадать, правда ли осень так близко или это все - результат недосмотра и плохого ухода за зелеными посадками.
Но как бы там ни было, самый точный и безапелляционный ответ можно было найти в календаре. Или того хуже - на дисплее телефона. Под цифрами, сообщавшими о том, что день перешел в свою вторую половину, был освещен неоспоримый факт - тридцатое августа уже наступило. Довольно давно, надо сказать. И Скотт МакКолл проводил его крайне бездарно. В одиночестве и невеселых мыслях.
Ему бы уже пора научиться видеть в окружающей действительности хорошее. Ну в той действительности, что открыта всем. Хотя бы потому, что все проблемы учителей,, студентов и их родителей, да и вообще подавляющего большинства жителей Бикон Хиллз - так, детский лепет. Не набрал нужное количество баллов? Не беда! Тебе же не вспороли ночью брюхо на безлюдном шоссе. Придется работать уборщиком? Тоже мне проблема. Зато все твои родственники и друзья живы, а в конце каждого месяца - зарплата и даже можно рассчитывать на премию.
А вот Скотт МакКолл не мог быть уверен ни в чем. Ни в том, что не найдет близких растерзанными или сам не останется без головы, ни в том, что сможет работать где-то кроме какой-нибудь заправки. В прошлом семестре он едва-едва вытянул биологию с химией и не факт, что его будут рады видеть на этих курсах в этом году. А ему это было нужно. Иначе он не поступит в ветеринарную академию и не сможет заниматься тем, что полагал для себя любимым делом. А все почему? Потому что весь тот семестр бегал с руками, нет, лапами по локоть в крови. Не спал ночами и не был уверен в том, что будет жив завтра. Когда возникает угроза жизни друзьям и близким, все остальные проблемы меркнут. Блекнут. Начинают казаться неважными. Но разве объяснишь это преподавателю, спрашивающему с тебя за алую “Д” под твоим тестом? Вот и Скотт не мог. Он обзавелся двойной жизнью. И втянул в это своих друзей. И теперь был обязан мириться с правилами обеих. И ни одну из них он уже не мог бросить. Нельзя прекратить учиться и уйти из социума. Как нельзя притвориться, что в темноте ночи нет ничего страшнее и опаснее грабителя или хулигана. Есть. И это может убить. Кого угодно. Даже самого близкого человека. По-настоящему. Это не шутки. Не что-то, что можно исправить. С этим можно лишь жить. Жить с чудовищным опытом и знанием. И действовать соответственно.
Но черт побери, он же всего лишь мальчишка. У которого тоже есть свои желания, мечты, стремления. И даже капризы. Вот, например, сейчас ему абсолютно не хотелось, чтобы наступал следующий день. Время тащило его волоком вперед, словно быка на убой. И сколько бы он ни противился, ничто не изменится. Секунды все также будут складываться в минуты, часы, солнце все также будет ползти по небосводу, и день, когда они все закончат обучение неминуемо наступит. И что тогда?
Скотт шел по улочке в сторону дома. И не мог не задаваться этим вопросом. Он сам хотел уехать из Бикон Хиллз. Если раньше это было всего лишь одной из возможностей, то теперь стало тайной душевной необходимостью. Необходимостью, которая противоречила чему-то вроде чувства долга. Скотт не раз представлял, как уедет отсюда. Обязательно - вместе с мамой. Он ее здесь не оставит. Ни за что. И останутся позади все ужасы этого места. Да, конечно, оборотни и прочие твари есть везде. Но не даром ему не раз говорили. Что Бикон Хиллз - место особенное. Центр притяжения для всякой нечисти.
И честно говоря, Скотт довольно наигрался с пламенем, чтобы желать продолжать ставить на кон жизни близких, да и свою тоже. Он хочет быть ветеринаром, хирургом, а не носится под полной луной, отбивая родной клочок земли от всяких магических выродков.
Пусть Бикон Хиллз горит синем пламенем со всеми своими проблемами. С него хватит. Сколько раз он это уже повторял про себя. И каждый раз добавлял, что как только закончит школу, рванет отсюда без оглядки. Но сколько бы он ни читал эту заветную мантру про себя, он знал, что так не будет, потому что…
Прохладный чистый воздух взрезал резкий, странный звук. Скотт встрепенулся, вырванный из своих размышлений. Сначала он было подумал, что это мог быть визг тормозных колодок, но, прислушавшись, он понял, что нет. Это жалобно и отчаянно скулила собака. Юноше пришлось сосредоточиться, чтобы понять, насколько далеко находился источник звука. С его острым слухом иногда он ошибался в определении расстояния. Зато направления - никогда. Скотт колебался лишь мгновение и поспешил на звук. Может быть, сначала это и был звук колодок. Может быть, на соседней улице сбили собаку. Но как бы там ни было, МакКолл был обязан проверить. Животное продолжало повизгивать и жалобно скулить, так что юноша не погнушался прибавить скорости. Не настолько, чтобы у случайного наблюдателя могло возникнуть хоть малейшее подозрение, разве что в том, что он наблюдает за безусловным рекордсменом-спринтером с будущим не менее ярким, чем у Усейна Болта. Скулеж собаки все еще стоял в ушах, поворот, еще одни, другая улица, красивые оградки, зеленые газончики, типовые дома, вечерний шум улицы, еще поворот.
Визги и звонкий смех детей, МакКолл мог поклясться, что пострадавший малыш где-то рядом. Он ощущал в смеси городских запахов молочный, щенячий аромат. Специфический запах, но Скотт всегда находил его приятным. Смех детей. Разве он уже успел добраться до частного детского сада? Может, стоит сбавить скорость и прислушаться. Как-то это далеко? Нет. Не далеко совсем же, поднажми. Смех стал взрослее и злее, щенок плакал совсем близко. МакКолл разозлился. Он уже точно знал, что происходит, что он увидит. Никакая это не машина и не случайность. Какие-то безголовые решили поразвлекаться с тем, кто не сможет дать им сдачи. Они хотят поиграть с собачкой? Что же, он им сейчас предоставит возможность. МакКолла обуяла страшная злоба, ярость, словно эти ребята, которых Скотт отчетливо слышал, но еще не видел, были виноваты в каждом случае, когда МакКолл ничего не мог поделать с обидчиками, когда не мог восстановить справедливость, малую или значительную.
Юноша уже  не следил за тем, с какой скоростью двигается и как. И видит его кто-то или нет. Он был намерен воздать по заслугам.
Вот только… кому? Скотт резко затормозил, вздымая кипу прошлогодней листвы под ногами. Он огляделся по сторонам. Вокруг смыкался темным полотном лес. Голоса вечернего города остались далеко позади. Так далеко, что Скотт их вовсе не слышал. Он слышал, как шумел лес вокруг, да кровь в ушах. Его легкие горели, сердце колотилось неистово. И ему пришлось приложить усилия, чтобы вернуться в нормальную, человеческую форму. Как он вообще здесь оказался? Что забыл в заповеднике? Сейчас же не полнолуние, да и контролировать себя он научился хорошо.
- Что, черт возьми, происходит, - очень тихо поинтересовался Скотт. Скорее озадачивая этим вопросом сам себя. Голова была странно мутной. И какое-то нехорошее беспокойство поднималось в душе. МакКолл попятился, явно недовольный сам собою. Ему давным давно нужно было быть дома. Он, что, сюда сам прибежал? Вот так, на своих двоих, сломя голову и без причин? “Не хорошо, МакКолл” - мысленно сам себя пожурил вервольф. “Дуй домой. И поскорее”.